Три Куля Черных Сухарей Читать
- Казалось, все небо над городом заволокло черным дымом. Вечером получили от д<яди> Сени посылку — сухари. Читала я хорошо и читать любила, но у меня была только одна детская книжка, купленая осенью.
- В Дарги ходили, на неделю сухарей взяли, а пробыли чуть не месяц! На нем были черный бешмет с галунами. Вот казак тащит куль муки и ковер; солдат с радостным лицом выносит из сакли жестяной таз и какую-то тряпку; .
- Казалось, все небо над городом заволокло черным дымом. Вечером получили от д<яди> Сени посылку — сухари. Читала я хорошо и читать любила, но у меня была только одна детская книжка, купленая осенью, .
- Антона же Коробова тогда не тронули, даже одно время почтительно величали "куль- турным хозяином". Тута, - ответил хозяин лошади Черный Петро, всегда пугавший меня. Коробов пропадал три дня, вернулся с пустой телегой, завернул сразу во. Кругом люди черствому сухарю рады-радехоньки.
- Целых три проступка, Китти, а ты еще ни за один не поплатилась!. Алиса подумала, что отказаться будет невежливо, хотя сухарь ей был совсем ни к чему.
Журнальный зал: Звезда, 2. По выходным дням заводской комитет профсоюза устраивал выезды за город. Вот и на воскресенье 2. Ям- Ижоры, где было хорошее купание. Я ждала этой поездки больше всех, потому что накануне папа подарил мне игрушечный заводной крейсер, который плыл как настоящий.
Надо ли летом читать? В общем, у тебя, конечно, есть выбор: можно не читать! Тендряков «Три куля чёрных сухарей», «Ночь после выпуска».
Три танкиста и собака" 21. Три куля черных сухарей " М.Колосов 51. К 9 мая тоже обязательно будем просматривать, читать.
Конечно, мне хотелось испытать его на большой воде. Ближе к выходному выяснилось, что никто из мужчин нашей семьи поехать не сможет.
У папы возникла необходимость быть на работе. Дядя Петя работал в смену, а дед вообще практически жил на заводе и не мог себе представить, чтобы можно было бросить производство на целый день. В результате поехали мы с мамой и тетя Юля. Денежная Система Китая Презентация. Встали часов в семь, наскоро позавтракали, быстро собрались и заторопились на пристань. Я гордо несла свой крейсер.
Пока плыли по Ижоре, солнце поднялось высоко и стало жарко. В Ям- Ижоре многие, только сойдя на берег, сразу побежали купаться прямо здесь же, недалеко от пристани, а мы выбрали место подальше, где не мешали шумные волейболисты, на берегу тихой заводи. Над водой сновали, трепеща прозрачными крылышками, голубые стрекозы и садились отдохнуть на торчащие из воды камыши.
Я пыталась ловить стрекоз, но не поймала ни одной. Потом мы стали испытывать мой крейсер. Но на катере тоже было весело (а многие были навеселе). Всю обратную дорогу пели песни, и в таком хорошем настроении выгрузились на причал. Было странно, что у всех, кто нам встречался, — и у матроса в пробковом жилете, принимавшего чалку, и у людей на улице, — озабоченные неулыбчивые лица. Слышу обрывки фраз: “Война?
Не может быть. У нас с ними договор о ненападении. Наверное, это недоразумение. Пошли скорее домой, сейчас по приемнику все услышим сами”. У нас был ламповый радиоприемник СИ- 1, самый лучший в то время. Вот по нему- то мы и узнали, что война с Германией, и бомбежки Киева, и другие тревожные новости — все это правда. Таким мне запомнился первый день войны. Было странно сознавать, что по- прежнему светит солнце, блестит река, мы купались, загорали, запускали кораблик, а уже рвутся бомбы и гибнут люди.
От прежней мирной жизни нас отделяли всего несколько недель. Вроде бы вокруг все то же, но как сильно все изменилось! Тот же дом, что и раньше. Родители заняты прежней работой. Мы ходим за покупками в те же магазины.
Но во всех наших повседневных делах зловеще присутствует близость фронта. Очень скоро это присутствие стало вполне осязаемым. В августе 1. 94. 1 года папа начал вести дневник. Что его побудило? Ведь раньше он никогда дневников не вел.
И никто еще не знал, что впереди у нас небывало суровая зима, смертельный голод и очень многим не суждено дожить до следующей весны. А папа, казалось, интуитивно почувствовал, что его дневник может оказаться нашей единственной весточкой тем, кто останется жив. Вот первая запись в папином дневнике: “1.
VIII 1. 94. 1 г. Немцы приближаются к Ленинграду. С заводским эшелоном выехали из Колпино Люба, О. Ира больна коклюшем, а Вера копает окопы. Я круглосуточно дежурю на заводе Металлокомбинат. Приезжаю домой редко”. Жители соседних с нами домов, имевшие, как и мы, позади домов сады, спускавшиеся к реке, стали рыть там укрытия, чтобы прятаться от бомбежек и артобстрелов.
Наш семейный совет решил рыть землянку в саду подальше от дома, наивно полагая, что бомбы и снаряды будут метить именно в дом. На самом- то деле целью был завод, а на нашу долю доставались недолеты. Казалось бы, в саду достаточно места, чтобы вырыть укрытие. Но там было очень много (штук сорок) старых плодовых деревьев, через корни которых было бы трудно прорубаться, да и жалко. Был еще пруд, и стояли ульи с пчелами (дедова страсть).
Так что выбор места был довольно ограничен. Единственное место, где не было деревьев, — это большая цветочная клумба, гордость бабушки.
В других обстоятельствах дед ни за что бы не посмел на нее покуситься, но теперь приходилось действовать “по законам военного времени”. На месте клумбы дед наскоро соорудил нечто узкое и зигзагообразное. Взрослым входить в это укрытие нужно было согнувшись. Сверху этот окоп- землянку накрыли досками и засыпали землей. Между досками были щели, в которые земля сыпалась при малейшем сотрясении почвы.
Под ноги тоже положили доски, но под ними хлюпала вода (река- то была совсем близко). Для сидения и лежания вдоль земляных стен были сооружены лавки. Вход завесили старым одеялом. Мне в землянке очень понравилось, и я сразу стала обживать это убежище и таскать туда игрушки.
Но меня без нужды старались туда не пускать, чтобы я, упаси бог, не заработала ревматизм и не усугубила кашель (остатки коклюша). Свое не очень надежное укрытие мы опробовали по назначению совсем скоро, потому что начались почти ежедневные бомбежки завода и других объектов. Утро 3. 0 августа — день моего рождения. Из всех моих дней рождения этот оказался самым памятным, потому что был первый артобстрел Ижорского завода. Стреляли, кажется, с Вороньего бора. Вечером мама и папа, который приехал из Ленинграда, пожелали мне спокойной ночи, и я легла спать в свою кроватку, а проснулась от грохота.
Все трясется, я лежу на досках, надо мной нависает мама, с ее головы на меня сыплется земля (это она, как кариатида, подпирает потолок землянки, чтобы он на меня не рухнул). Папы и деда нет. Бабушка, стоявшая рядом, увидев, что я проснулась, протягивает мне шоколадку и говорит: “С днем рождения, Ирочка.
А это тебе Гитлер подарочки шлет” — и показывает на потолок. СНАРЯДЫ И ОСКОЛКИАртиллерийские обстрелы стали обычным делом. Голода еще не было.
Конец августа был сухим и теплым. Несмотря ни на что, оставшиеся в городе дети много времени проводили на улице. У ребят появилась странная забава: мы стали собирать осколки от немецких снарядов и бомб. Этим занимались в основном мальчишки, но, так как подруг у меня не осталось, я тоже с этой компанией стала собирать осколки. Особенно ценными считались те, на которых были номера. Такими можно было хвастать друг перед другом и “выгодно” обмениваться.
Для сбора осколков у нас были специальные мешочки, типа кисетов. Один случай, связанный с осколками, чуть не стоил мне жизни, поэтому он запомнился мне очень ярко на всю жизнь. Как- то днем начался обстрел. Мы с бабушкой сидели в траншее, остальные члены семьи были на работе. Обычно стрельба продолжалась минут тридцать- сорок, потом наступала тишина. В этот раз тоже вроде все кончилось, и я выскочила в сад собирать осколки — они были еще горячие, даже обжигали руки.
И вдруг снова стали рваться снаряды, но, похоже, не близко, и я не пошла обратно в укрытие. Бабушка выскочила за мной, кричит, чтобы я шла обратно, а я бегаю и подбираю осколки, бабушка — за мной. Вдруг, оглянувшись на бабушку, вижу, что она с вытаращенными глазами остановилась, прижавшись к стволу яблони, и молчит, а от дерева отваливаются ветки, как будто срезанные с маху острой саблей.
Я остановилась, где стояла, и вижу, как вокруг меня здесь и там поднимаются маленькие фонтанчики сухой земли, как всплески на луже в летний дождь. И продолжают падать ветки с созревающими на них яблоками, как срезанные. Заявление На Расторжение Договора Страхования Осаго Образец на этой странице. Вот теперь мне стало страшно. Я тоже остановилась и прижалась к стволу старой яблони. Так мы и стояли с бабушкой, глядя друг на друга, не в силах пошевелиться. Когда обстрел закончился и наступила тишина, бабушка даже не ругалась — она не могла говорить, ее била дрожь.
Больше я осколки не собирала. ОТЪЕЗД В ЛЕНИНГРАДХотя осень в 1. В доме ночевать боялись, так как обстрелы стали очень частыми. Папа приезжал редко. Он жил на заводе, у себя в кабинете.
А мама, наоборот, перестала работать, потому что ее организация “Колпинторг” перестала существовать. Однажды под утро, во время очередного артобстрела, когда мы были в землянке, в наш дом попал снаряд, как раз в теткину спальню. Он не разорвался, только разбил стену и сделал дыру в полу.
К этому времени в свободных квартирах нашего дома размещался полевой госпиталь. Всех раненых вытащили во двор, стали переносить в подсобные постройки на заднем дворе и к соседям. Приехали саперы на грузовике и что- то стали делать с этим снарядом. Нам велели не вылезать из землянки.